Цифровые технологии в золотодобыче

Алина Танатарова, обозреватель:

— 425 миллиардов долларов — такую дополнительную прибыль может получить мировая горная индустрия к 2025 году за счет внедрения высоких технологий. Эту оценку озвучили на Всемирном экономическом форуме. О том, какой цифровой задел формируют российские золотодобывающие компании и какие эффекты получают уже сегодня — в программе «Сфера интересов».

Результаты глобального опроса российских и западных металлургических и горнодобывающих компаний показали: внедрение ИТ-решений позволило увеличить объем добычи на 10–20%, повысить производительность служб снабжения на 50%, а также сократить выбросы на 15–30%. Как реализовывать цифровую стратегию в условиях импортозамещения в добыче золота расскажут гости программы «Сфера интересов» Лев Бондаренко, вице-президент по трансформации бизнеса и информатизации золотодобывающей компании «Полюс» и Игорь Калганов, генеральный директор Группы Т1.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Сегодня мы говорим про цифровизацию добычи золота и традиционно начинаем нашу программу с оценки цифровой зрелости индустрии. Аналитики считают, что горнодобывающая отрасль достаточно консервативна и зачастую по цифровизации отстает на 30–40%. Лев, так ли это и как дела обстоят в добыче золота?

Лев Бондаренко, вице-президент золотодобывающей компании «Полюс»:

— Знаете, действительно, я с этой оценкой знаком, где традиционно нашу отрасль относят к отстающим. Но это аналитики делали этот вывод достаточно давно. Уже прошло несколько лет, и с тех пор уже, мне кажется, ситуация изменилась, и будет нескромно сказать, в лучшую сторону, потому что это добывающая отрасль. Плюс здесь, конечно, усредненная оценка. Но в целом, эта оценка, которую дают аналитики, она не лишена определенной логики. Компания, чем она, скажем, ближе находится к конечному потребителю, особенно массовому потребителю, тем больше на нее действует реальный фактор клиента, который заставляет ее меняться, трансформироваться, и тем для нее актуальнее цифра. Что касается нас, горнодобывающей отрасли, то у нас лежит сырье в земле, его надо оттуда достать, тут парадигму сильно не поменяешь. Но не всё так плохо для нас. У нас есть другие факторы, другие драйверы, которые стимулируют нас к цифровизации. Это, в первую очередь, пресловутое снижение затрат, издержек.

Интересно, что если брать горнодобывающую отрасль, брать не процессы основные производственные, брать процессы вспомогательные: управление персоналом, управление закупками, то здесь у нас есть свой внутренний массовый клиент внутри компании. И, допустим, наш персонал, десятки тысяч людей работают, и для десятков тысяч людей у нас действительно есть очень интересные цифровые решения, которые, в том числе другие отрасли, даже такие продвинутые, как банковский сектор, приезжают к нам и смотрят, как они у нас внедрены. И здесь мы вполне себе не являемся отстающими.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Игорь, как вы считаете, что сдерживает развитие цифровой добычи золота?

Игорь Калганов, генеральный директор Группы Т1

— Я здесь полностью соглашусь со Львом, промышленность и в том числе добыча полезных ископаемых сейчас получают свое развитие, свой уровень цифровизации. При этом, если мы говорим про золотодобывающую промышленность, конечно, каждое месторождение, оно уникально, оно имеет свои особенности. И в этом плане разность процессов и необходимость кастомизации того программного обеспечения и железа, которое используется для цифровизации отрасли, от месторождения к месторождению разное. В этом плане приходится вкладываться в кастомизацию под каждый рудник. И поскольку чаще всего месторождение находится в не самых благоприятных климатических условиях, достаточно далеко от крупных городов, то, конечно, это всегда вопрос персонала, который может на месте быть, который, с одной стороны, хорошо знает цифру, с другой стороны, прекрасно знает предметную отрасль. Вот сочетание, наверно, сложнодоступности, уникальности месторождений делает затраты на цифровизацию выше, чем в других отраслях.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Лев, но вот есть такой прогноз, что к 2025 году четверть добывающих шахт и карьеров будут полностью оцифрованы в мире. Как дела обстоят в России?

Лев Бондаренко, вице-президент золотодобывающей компании «Полюс»:

— Здесь тоже придерусь немножко к словам. Нельзя быть полностью оцифрованным, потому что каждый день что-то новое появляется. То есть оцифровка, она в 25-м даже для этих уважаемых компаний не закончится. Здесь такое наблюдение есть с моей стороны, что цифровизация, она больше, скажем так, присуща новым активам. То есть когда вы строите гринфилд так называемый с нуля, то вы цифру уже вкладываете вместе с этим строительством. И получаете полностью цифровой рудник, может быть, там открытая добыча или там подземка какая-то, неважно, это полностью оцифрованный актив. Если говорить про браунфилд, то есть про те активы, которые уже сейчас существуют, то вкладывать в их цифровизацию можно какие-то отдельные решения, но полностью такая комплексная цифровизация этих активов, она затруднена в силу экономических каких-то соображений и технологических. Поэтому, учитывая, что, в силу известных обстоятельств в Росси сейчас очень многие гринфилды уходят вправо с точки зрения сроков запусков, эксплуатации, то, конечно, в 25 году резко там много цифровых рудников у нас не появится, скорее всего. Надеемся, что это случится немножко позже.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Если говорить о добыче золота, какие этапы затрагивает цифровизация? Можно ли оцифровать все этапы?

— Это геологоразведка, в которой, скажем, собираем данные то, что собственно находится в недрах, и уже оцифровываем эту информацию. Есть дальше долгосрочное планирование, то есть о том, как вы будете разрабатывать тот или иной актив, как вы будет добывать это золото в долгосрочном промежутке, дальше уже идут процессы, которые связаны непосредственно с физикой. То есть это буровзрывные работы, это экскавация горной массы, которую вы взорвали, транспортировка ее. Там либо это может быть куда-то в другой карьер или куда-то, может быть, на фабрику, либо куда-то еще. И в конечном итоге переработка на фабрике входящего сырья, обогащение и собственно плавка, получение готовой продукции там уже на фабрике. На каждом из этих переделов могут использоваться те или иные цифровые решения.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Игорь, Лев рассказал про основные этапы добычи золота. На каждом из этапов какие решения, айтирешения пользуются наибольшим спросом у компании?

Игорь Калганов, генеральный директор Группы Т1:

— Здесь целый комплекс решений. И ключевым, наверно, является тот, который лежит в основе процессов с точки зрения управления бизнесом. Конечно же, внизу лежат системы с УТП для того, чтобы контролировать технологические процессы производства. Мне кажется, очень важный аспект здесь еще связать действительно все это воедино и обеспечить получение объективных данных непосредственно со всего оборудования, которое есть. Поэтому очень важно это разворачивать как раз в системе связи и объединении всего в единую информационную среду для приближения к реалтайму с точки зрения скорости обработки данных, поступающих с производства или с машин, экскаваторов, которые занимаются добычей непосредственно.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Лев, цифровая трансформация в вашей компании началась в 2017 году. Какие экономические эффекты от ее реализации вы ожидали и что имеете на сегодняшний день?

Лев Бондаренко, вице-президент золотодобывающей компании «Полюс»:

- Мне больше близок подход, когда мы смотрим на комплексную программу трансформации в компании, которая поддерживается внедрением тех или иных цифровых решений. Как пример, у нас есть программа трансформации, называемая системой управления основными фондами. По сути, это оборудование, его ремонт и все, что с этим связано.

Основной эффект этой программы, он определяет через набор показателей. В частности, у нас есть такой коэффициент технической готовности оборудования. Чем он выше, тем лучше у вас, тем дольше и лучше ваше оборудование работает, и больше денег вы зарабатываете на самом деле, и плюс вам нужно меньше оборудования в конечном итоге. Поэтому это очевидно, что эта вещь будет давать хороший экономический эффект, и в нашем случае она дает. И мы смогли за эти пять лет пройти достаточно серьезный путь, выйти на неплохие показатели. При этом сказать, что только благодаря цифре это получилось, а там целый набор цифровых решений был внедрен, наверно, будет некорректно. Потому что очень много сделали и те люди, которые отвечают за эти бизнес-процессы, являются пользователями этих систем и так далее. Сказать, что без цифры это было возможно, тоже нельзя.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Я знаю, что в силу специфики вашей деятельности один из главных приоритетов вашей цифровой стратегии — это как можно меньше использовать человеческий труд в опасных условиях. Расскажите на примерах, какие процессы и как изменились благодаря роботизации, автоматизации?

— Действительно, для нашей отрасли это важный очень аспект — минимизировать риски для людей. Примеры достаточно известны. Допустим, удаленно управляемые, дистанционно управляемые бурстанки, которые осуществляют процесс бурения в местах, где есть риск разрыва горной массы, и это серьезные риски для людей. Поэтому выбирают управление удаленно. Это действительно серьезно. Это внедрение всевозможных геотехнических радаров, которые позволяют нам отслеживать опасность ситуаций, которые могут возникать в карьере. Но из таких более интересных цифровых решений, которые неочевидны, это, например, мы сейчас внедряем систему производственного электронного документооборота. Которая, во-первых, убирает всю бумагу, ненужную рутину, во-вторых, она позволяет нам предоставлять электронный допуск для опасных работ и отслеживать, что наш работник при выполнении работ имеет СИЗы, средства индивидуальной защиты, имеет все необходимые допуски, прошел соответствующий медицинский инструктаж, медицинское обследование и так далее, и прошел все необходимые инструктажи. Вот это мы делаем с помощью системы производственного электронного документооборота, которая, на мой взгляд, действительно очень снижает риски в части охраны труда.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Игорь, а в чем сложности и особенности разработки решений для подобного рода проектов?

Игорь Калганов, генеральный директор Группы Т1:

— Опять же, очень сложные условия эксплуатации данных решений, потому что чаще всего это, повторюсь, удаленные регионы, где в карьере не всегда, точнее, полностью отсутствуют стерильные условия.

Поэтому решения, связанные с той же видеоаналитикой, которую я упомянул, они очень хорошо внедряются в карьерах и на производстве, и помогают обеспечивать ту самую безопасность производства, о которой сейчас Лев говорил. Потому что решения, например, для оценки, а надел ли сотрудник средства индивидуальной защиты, позволяют существенным образом повысить безопасность на промплощадке. Потому что люди иногда забывают, иногда привыкают к тому уровню опасности, который есть, и уже не воспринимают его как что-то особенное. В этом плане искусственный интеллект, модерирующий видеопотоки, позволяет повышать безопасность на площадке и давать вот тот самый эффект цифровизации, который нельзя посчитать в деньгах, но совершенно точно можно подсчитать в снижении количества инцидентов и, не дай бог, там травматизма или чего.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Насколько отрасль зависит от импортных технологий? Что изменилось с уходом западных игроков?

— Мне кажется, отрасль достаточно сложно переживает отсутствие зарубежной техники. Я не знаю, наверно, эта техника как-то привозится и продолжает эксплуатироваться. Набор ЗИПов для ремонта и сопровождения техники. При этом российская промышленность получила большую нишу для разработки российских решений, внедрения российских решений, совершенствования тех образцов техники, которая в России собиралась и эксплуатировалась, но по каким-то параметрам отстает от топовых международных, но вот как раз сейчас новый вызов, новая возможность по дальнейшему развитию. Традиционно в России есть несколько сильных компаний, которые работают с беспилотной техникой, но в основном это всегда был софтверный кусок. Железа в России традиционно не было, датчиков было достаточно мало. И сейчас три-пять лет будет цикл импортозамещения, поскольку часть процессов тоже относится к технической инфраструктуре, те же самые требования достаточно жесткие по срокам и объемам перехода на импортозамещенные российские решения у коллег тоже присутствуют.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Лев, давайте вернемся к вашей цифровой стратегии. Второй уровень цифровой пирамиды так называемой предполагает сбор данных. Расскажите, как на основе их создается цифровой карьер и как он помогает в разработке карьеров реальных?

Лев Бондаренко, вице-президент золотодобывающей компании «Полюс»:

— Цифровой карьер — это в целом концепция. То есть нет такого четкого понимания: вот у вас цифровой карьер, а у вас нецифровой карьер.

Это концепция, которая предполагает наличие определенных цифровых решений в тех или иных областях. Сказать, что это только связано со сбором данных, наверно, будет неправильно.

Наверно, я бы такой пример привел, вот именно такой квинтэссенции цифрового карьера и как это работает с точки зрения данных. Есть такая задачка у горняков, называется управление рудопотоком, оптимальное управление рудопотоком. Это что означает? Это означает, что руда, или более правильно сказать шихта, там смесь, которая заходит на фабрику в итоге, она должна быть оптимальная с точки зрения работы самой фабрики. Тогда вы можете там коэффициент размещения, то есть именно выхода золота в конечном итоге оптимизировать. Или производительность этой фабрики вы можете оптимизировать. Но для того чтобы решить эту задачку математически, физически, нужно на самом деле собрать очень большой объем данных. Это то, чем мы сейчас как раз активно занимаемся. Это состояние, это собственно данные по анализу руды, цифровой керн, если хотите, это данные лаборатории, это данные мессистемы, данные по диспетчеризации горной техники, кто куда что возил и так далее, состояние ваших складов рудных, состояние работы вашей фабрики и так далее. То есть очень большой объем, массив данных.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Игорь, а какие инструменты позволяют эффективно использовать эти озера данных и не превращать их в болото?

Игорь Калганов, генеральный директор Группы Т1:

— В России как раз очень хорошее решение есть импортозамещенное уже для работы с большими данными для построения хранилищ данных, обработки построения там соответствующих разрезов аналитики, диаграмм и весь инструментарий вообще для машинного обучения и действительно извлечения полезных данных в разрезе задач, стоящих перед коллегами. Очень важный здесь еще аспект, мне кажется, это информационная безопасность. Потому что традиционно все данные, которые относятся к ресурсам, залегаемым в недрах, они имеют повышенный уровень защиты и повышенные риски по утечкам. Поэтому, мне кажется, коллеги тоже много времени и сил тратят на вопросы информационной безопасности, чтобы эти озера принадлежали только компании или государству. Потому что данные, конечно, они здесь на вес золота.

Алина Танатарова, обозреватель:

— На вес золота, правильно. Лев, сегодня очень много говорят о том, что нужно использовать цифровые решения для достижения цели устойчивого развития. Как, какое влияние оказывает цифровизация на вашу ESG-повестку?

Лев Бондаренко, вице-президент золотодобывающей компании «Полюс»:

— На самом деле если посмотреть на наш последний ESG-отчет, у нас там есть отдельная секция, которая посвящена цифровым решениям в рамках ESG, внедрения ESG в наше устойчивое развитие. Мы вам примеры можем привести, у нас есть система анализа диагностики нашего оборудования, которая позволяет нам избегать каких-то аварий, аварийных ситуаций, обеспечить безопасность работы нашего персонала, и в том числе эффективную работу нашего персонала, что, очевидно, является одним из важных аспектов устойчивого развития. По сути своей это база для создания цифрового двойника нашего актива. А цифровой двойник, он, в свою очередь, тоже позволяет нам эффективно управлять этим активом, видеть, какие возможные проблемы могут возникать на этом активе, и обеспечить безопасную, приятную, удобную работу для нашего персонала, что, безусловно, в том числе эффективную работу экономически.

Алина Танатарова, обозреватель:

— Игорь, напоследок давайте дадим прогноз. Как вы считаете, когда мы сможем говорить о технологическом суверенитете золотодобычи?

Игорь Калганов, генеральный директор Группы Т1:

— Если по многим другим отраслям, мне кажется, это период три-пять лет, то здесь, если мы говорим о полноценном полном суверенитете, это все-таки разработка огромного количества техники, которая должна быть уже российской, которая должна обеспечивать весь тот объем на шахтах или в данном случае открытых месторождений. Кажется, что это займет сильно больше времени. И здесь зависимость от импорта будет оставаться на протяжении, мне кажется, ближайших лет десяти, может быть, даже больше

Лев Бондаренко, вице-президент золотодобывающей компании «Полюс»:

— Я здесь дополню, наверно, Игоря, что мой прогноз все-таки, что мы здесь несильно, вот именно в этом аспекте мы несильно отличается от других промышленников.

Сейчас мы уже запускаем достаточно много решений, скажем так, импортозамещенных. В принципе сказать, что совсем все плохо и какой-то совсем технологический голод, наверно, нет. То есть у нас получается многие вещи сделать. Есть области, которые, на мой взгляд, даже здесь не железо и тема информационной безопасности, а больше тема каких-то сложных информационных систем, наше любимое ERP, например.

— Спасибо вам большое. Желаю успехов.

— Спасибо.