Как подсчитать карбоновый след

В ближайший год Евросоюз может ввести углеродный налог для импортных товаров, в том числе из России. Решить проблему могло бы создание эффективной системы экологического контроля и измерения углеродного баланса. В эфире программа «Сфера интересов» с Марией Зайцевой. Сегодня поговорим о карбоновых полигонах.

Введение в ЕС трансграничного налога на товары с высоким углеродным следом может обернуться серьезными убытками для российских экспортеров. По подсчетам BCG, потери за год составят от $3 млрд до $4,8 млрд. А в KPMG считают, что за период с 2022 по 2030 год российский бизнес недосчитается €50 млрд. Как создать в России систему учета выбросов углекислого газа и чем могут помочь искусственный интеллект и машинное обучение, обсудим сегодня. В гостях у программы «Сфера интересов» Александр Дмитриев, операционный директор Ctrl2GO, и Николай Дурманов, научный руководитель проекта «Карбон».

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— Какие существуют в мире системы учета выбросов и поглощения углекислого газа, в чем их преимущества и особенности?

Николай Дурманов, научный руководитель проекта «Карбон»:

— Здесь, наверное, главный вопрос — какие будут системы расчетов углеродного следа любой продукции. На эту тему нас ожидают невероятные новшества. Буквально через год-два, может быть, три максимум все эти углеродные следы, эмиссии и поглощения парниковых газов будут измеряться дистанционными способами с помощью спутников, дронов, с помощью специальных хитроумных машин, которые будут обучаться. Это так называемые обучаемые нейросети. И вот тогда приговор какому-то продукту или какому-то предприятию, или даже какой-то стране — они какие, «экологических хорошие» или «экологически плохие»? — будет выноситься не на основании не очень надежных формул и спорной статистики, а напрямую, что там намерили спутники. Так что момент достаточно критический с учетом того, что вся мировая экономика сейчас подвергается «зеленой» трансформации.

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— Почему Россия так долго оставалась в стороне от этого процесса и есть ли сейчас понимание у бизнеса в нашей стране, что нужно каким-то образом участвовать и тоже следить за своим углеродным следом?

Александр Дмитриев, операционный директор Ctrl2GO:

— Конечно есть. Вы знаете, было время, когда входили в эпоху цифровизации, и все бежали за программами ИТ, информатизации, автоматизации. Сейчас наступает другой период, когда экологию, когда zero emission, когда данное направление входит в стратегии большинства компаний. Это и возможность получения более дешевого заемного финансирования за рубежом, во-первых, — то, что уже сегодня актуально. Это, собственно говоря, социальная ответственность компаний перед государством, перед населением. Это в ближайшем будущем риски, которые могут возникнуть после введения трансграничных налогов, это контроль экспорта. Огромный пласт вопросов, которые сейчас поднимаются для бизнеса, встает в качестве первого-второго приоритета. Бизнесу это интересно. Сегодня уже часть компаний, например РЖД в 2017–2019 годах, получили заемное финансирование за рубежом с существенно более низкой ставкой за счет того, что у них так называемый «зеленый» макияж и «зеленые» проекты.

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— Ctrl2GO разработала набор методик учета поглощения СО2 лесными массивами и сельхозугодьями. Николай, расскажите, в чем заключается эта методика, как вообще это работает?

Николай Дурманов, научный руководитель проекта «Карбон»:

— До сегодняшнего дня для того, чтобы рассчитать, сколько та или иная территория или какой-то промышленный объект выделил углекислого газа или поглотил, если речь идет о лесах, нужно было проходить достаточно нудную процедуру сбора земных данных, земной статистики. Это не всегда надежно. Мы что-то померили в одном месте и автоматически экстраполировали на другое место, и в результате вот она, ошибка. Отсюда такие страшные разбросы в национальных статистиках. Какая-то страна говорит: «мы поглотители СО2», а их считают, что они «испускатели СО2». Нашей задачей было разработать объективные технологии, которые измеряют секвестрационный поглотительный потенциал территорий здесь и сейчас с помощью объективных данных. И это уже не вопрос интерпретации, доброй воли, предвзятости, объективности или непредвзятости, а это уже вопрос цифр и спектров, которые получают наши спутники и наши дроны. И вот мы разработали комплекс технологий. Это только начало большого пути, это несколько технологий из длинного-длинного списка, который нам понадобится. Эти технологии позволяют нам сводить все данные — и верхние, и нижние, и статистические, и исторические, и агрохимические, — и в конечном итоге измерять, сколько же та или иная территория поглотила углекислого газа на самом деле.

Александр Дмитриев, операционный директор Ctrl2GO:

— В этом ключевая компетенция компании Ctrl2GO. Ctrl2GO — это технологический партнер. Это цифровой и вендор, и интегратор, который помогает бизнесам в России и за рубежом достигать эффекта. То есть многие компании продают софт, продают услуги, мы же продаем достижение результата бизнесом — это очень важно. И ключевая ценность достижения результата — те самые «умные» алгоритмы, «умные» системы, которые компания строит. Так вот, ключевая компетенция Ctrl2GO — как раз умение правильно собрать систему, собрать данные, умение эти данные правильно обработать, создать правильную модель, цифровой двойник, и на основании этой модели сделать тот или иной аналитический расчет. Это может быть предиктив какой-то системы, прогноз, это может быть оценка чего-то. Вот этот набор комплекса систем (сбор данных, обработка и моделирование) и позволил создать, и позволяет использовать ту технологию, о которой рассказал Николай Дмитриевич.

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— В сентябре 2020 года вы открыли первый в России карбоновый полигон. Расскажите, что это такое? Звучит даже немножко устрашающе. Развейте все опасения.

Николай Дурманов, научный руководитель проекта «Карбон»:

— И американцы, и европейцы, и японцы, и китайцы — все пытаются обучить свои машинки. Загружают в них данные о состоянии растительности, о качестве почвы, о погоде, о ветрах, о газовом составе. И потом, когда эти машинки обучатся (так и называется — «машинное обучение»), они уже будут считать эти самые углеродные следы. Ключевое слово здесь «загрузить». Что загрузить? Откуда взять те данные, с помощью которых мы обучим наши машины, наши нейросети? Карбоновый полигон — это то место, где мы собираем эти самые данные, которые необходимы для обучения наших роботов. Это место на Земле интересное должно быть, там должны быть разные экосистемы, разные условия, мы внизу все тщательно изучаем до последней хвоинки, до последнего листочка. Мы летаем над этой территорией, получаем специальные данные спектральные, и потом у нас появляется некая критическая масса [данных], с помощью которых мы начинаем обучать наши машины. И они достаточно точно прогнозируют секвестрационный поглотительный потенциал некоторых типов экосистем. Мы начали с бывших сельхозземель, которые заросли лесом. Это молодой активно растущий лес, естественно, он поглощает СО2, потому что он растет. И вот именно с этих экосистем мы начали и получили очень неплохие результаты. На очереди другие экосистемы — собственно, сельское хозяйство, заболоченные переувлажненные территории, коренные леса, приспевающие леса. Слава богу, территория нашей страны — 17 млн кв. км, так что работы у нас много и на много лет вперед.

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— Насколько я знаю, вы планируете создать 80 таких полигонов по всей России. Какая глобальная цель этой работы?

Николай Дурманов, научный руководитель проекта «Карбон»:

— Тема цифровизации земной поверхности, а мы об этом говорим, это совершенно необходимая вещь для сельского хозяйства, для промышленности, для охраны окружающей среды. По значимости, по масштабу и по затратам усилий это примерно как расшифровка генома. Нам категорически нужны данные из разных экосистем, из разных точек нашей страны. Нам нужна помощь научных команд. И именно поэтому программа 80 полигонов у нас совместно с Министерством науки и высшего образования [реализуется]. Именно с помощью подведомственных НИИ этого министерства, с помощью университетов и вообще большого бизнеса мы собираемся в кратчайшие сроки разработать те технологии, которые будут максимально покрывать территорию нашей страны. Для того чтобы мы точно знали, где и как происходит поглощение углекислого газа на нашей территории. Чтобы мы точно знали, сколько в конечном итоге Российская Федерация поглощает СО2, а сколько она его испускает, и финальный углеродный баланс у нас плюс или минус? Мы-то уверены, что плюс, но прочитать можно самые разные на эту тему прогнозы.

Александр Дмитриев, операционный директор Ctrl2GO:

— Я бы дополнил, что ценность цифровизации — это, безусловно, «обесчеловечивание» того или иного процесса. В данном случае, конечно, можно пройти руками, пройти специалистами всю территорию страны, замерить наличие, секвестрацию СО2, карбона и использовать эти данные. Но мы понимаем, что это сделать невозможно ни в рамках России, ни в рамках мира. Поэтому то, что делает сейчас команда Николая Дмитриевича, — это правильная умная, интеллектуальная аппроксимация того, что происходит на полигоне. В рамках полигона коллеги добиваются сходимости той модели, которая позволяет дистанционно оценивать секвестрационный потенциал, и в итоге с помощью этой технологии покрывать всю территорию Российской Федерации, а возможно, не только России.

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— Ваша компания является одним из крупных поставщиков цифровых решений в самые разные сферы промышленности. Почему вообще вы решили заниматься темой углеродного следа, выбросов и так далее? Это для вас вопрос социальной ответственности бизнеса или это действительно сейчас выгодно?

Александр Дмитриев, операционный директор Ctrl2GO:

— Вы знаете, и то и то. У компании, которая хочет добиться какого-то результата в данном направлении, не так много инструментов. Возьмем какой-нибудь нефтеперерабатывающий завод или какую-нибудь компанию, которая производит металл, любая промышленность — они, безусловно, могут внедрять мероприятия, которые позволяют меньше выбрасывать того же самого карбона, и они это делают с тем или иным темпом, с теми или иными капитальными вложениями. А в то же время они могут инвестировать свои средства и время в некую технологию, в некий сервис, который позволит им сделать так называемый офсет, получить зачет через секвестрацию по направлению, соответственно, не антропогенного фактора. Это как раз та ключевая компетенция, которая сейчас есть в Ctrl2GO, в нашей группе компаний, по моделированию так называемой биоты. Вся Ctrl2GO сейчас сфокусирована на том, чтобы правильным образом собирать данные с земли, правильно их оценивать, и в итоге делать некую аналитику по ним, включая оценку потенциала по секвестрации. Соответственно, данная технология, будучи переложенной в тот или иной сервис, неважно, в качестве измерительной услуги или в качестве карбоновой фермы — это вопрос бизнес-модели. Оно может являться альтернативой для бизнеса, инвестиции в прямое сокращение выбросов, в технологию своего собственного производства, с точки зрения индустрии секвестрации.

Николай Дурманов, научный руководитель проекта «Карбон»:

— Кроме того, это действительно новая индустрия. Если, как Европа обещает, да и как Китай обещает, через 30 лет мы должны быть углеродно нейтральны, это значит, что на 1 т углеводородного топлива мы должны куда-то деть 3 т СО2. И поэтому так называемые секвестрационные проекты — лесные, экологические проекты, новое регенеративное сельское хозяйство — это будет отрасль по объему больше, чем углеводородная и энергетическая индустрия. То есть речь идет действительно о триллионах долларов. Это означает новые инфраструктуры, новые методики и огромное количество рабочих мест. Американцы считают, что к 2035 году им понадобится почти 5 млн рабочих мест в этой новой индустрии «позеленения» экономики, ну и «позеленения» цивилизации.

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— В мире сейчас активно формируется рынок торговли карбоновыми квотами. Расскажите, как это работает и какое место здесь может занять Россия?

Николай Дурманов, научный руководитель проекта «Карбон»:

— Для России наступает достаточно интересное время. С одной стороны, мы немножко отстали в этих наших «зеленых» телодвижениях, с другой стороны, объективно наступает время, когда Российская Федерация будет безусловным лидером «зеленой» экономики. По одной простой причине: мы будем главные производители и главные торговцы так называемыми «зелеными» кредитами, «зелеными» офсетами, ваучерами, квотами. Тут даже еще термин не устоялся. Потому что наша территория способна поглощать такое количество СО2, что это перекроет нашу промышленную, энергетическую, сельскохозяйственную эмиссию и останется еще большое количество этих самых карбоновых кредитов для продажи тем странам, у которых их не хватает. Например, Си Цзиньпин сказал, что Китай к 2060 году будет углеродно нейтральным. Они будут выбрасывать что-нибудь около 15 млрд т СО2 к этому времени. Значит, они должны поглотить СО2 или купить карбоновые кредиты в размере 45 млрд т СО2. Это гигантский рынок. Он в десять раз больше, чем весь оборот нефти, газа и угля, вместе взятых, сейчас. А где Китай это может купить? Лишь несколько стран обладают секвестрационными возможностями такого масштаба. В первую очередь Россия, Канада, в меньшей степени Соединенные Штаты, Бразилия, может быть, до этого дойдут африканские страны. Так что перед нами чрезвычайно интересное перспективное явление. Пока наш бизнес боится трансграничных налогов — это главный мотив для внедрения в «зеленые» проекты, но, если глянуть чуть-чуть повыше, буквально на два сантиметра повыше, мы видим невероятные экономические и бизнес-перспективы именно в «зеленой» экономике как таковой.

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— Что необходимо сделать государству и бизнесу для сокращения выбросов и баланса эмиссии и секвестрации СО2?

Николай Дурманов, научный руководитель проекта «Карбон»:

— Нужно вообще уйти от концепции «Выбросы, эмиссии, сокращение эмиссии» [и перейти] к концепции «Углеродный баланс» — углеродный баланс страны, индустрии, сектора, отдельного предприятия. И подходить к этому комплексно, системно. То есть, если какое-то предприятие по объективным причинам не может сильно сократить эмиссию, а надо бы, потому что углеродный след большой, значит, есть альтернатива: это же предприятие может вкладываться в «зеленые» лесные проекты и тем самым выправлять свой баланс. И вот одна из главных задач нашего государства — уйти от примитивных категорий «давайте сократим эмиссию, давайте перейдем на возобновляемые источники энергии», которые на самом деле тоже имеют углеродный след, и немаленький, и перейти на концепцию углеродного баланса. И это будет, во-первых, подсказка нашему бизнесу, как действовать, а во-вторых, это обеспечивает те самые радужные перспективы экономические, о которых мы говорим.

Александр Дмитриев, операционный директор Ctrl2GO:

— На операционном уровне, мне кажется, очень важно, чтобы бизнес ставил себе такую задачу. Поэтому в рамках стратегии компании, в рамках совета директоров эта повестка должна быть, должны из нее исходить определенные проекты, определенное финансирование под это с точки зрения прямых инвестиций и того или иного офсета карбонового следа, который есть в компании.

Мария Зайцева, специальный корреспондент:

— Благодарю вас за интересную беседу. Желаю вам успехов в этой важной и очень нужной работе, которой вы занимаетесь. И, конечно, процветания.