ESG-повестка и экологические инициативы АЦБК

В программе «Экология. Вектор развития» о комплексных экологических разрешениях для отраслевых компаний, повышении экологической эффективности бизнеса и ESG-инвестициях рассказали Николай Кротов, директор по взаимодействию с органами государственной власти Архангельского целлюлозно-бумажного комбината, и Евгения Москалюк, главный эколог АЦБК.

Игорь Щербаков:

— В 2018 году Минприроды утвердило перечень из 300 крупнейших российских компаний, на чью долю приходится более 60% вредных выбросов. 11 из них — это компании из целлюлозно-бумажной отрасли. Компании должны получить комплексные экологические разрешения и соответствовать требованиям наилучших доступных технологий. Что это за разрешения, как они работают, как их получить и зачем они нужны?

Евгения Москалюк:

— Комплексное экологическое разрешение — это документ, который мы должны получить во исполнение закона об охране окружающей среды. Их получают предприятия, которые эксплуатируют объекты первой категории. Первая категория — это существенное воздействие на окружающую среду. Требования о получении данных разрешений введено в 2019 году, и как вы правильно заметили, 300 предприятий должны обратиться с заявкой для получения комплексного экологического разрешения. Его можно рассматривать с двух сторон: с одной стороны, это документ, который заменяет собой ранее выдаваемые три разрешительных документа для предприятий, а с другой — это инструмент комплексного снижения воздействия на окружающую среду.

Игорь Щербаков:

— Сейчас из 11 компаний, работающих в отрасли, получили разрешения только три. Насколько бизнесу сложно соответствовать подобным требованиям, и как вообще эти разрешения повлияют на отрасль?

Евгения Москалюк:

— Это в принципе такой документ, который позволяет крупным предприятиям работать. Сама процедура достаточно понятна, прозрачна. Но дело в том, что она новая, и из-за новизны, как это часто бывает, по ней очень сложно идти. Следующий момент — это процедура выдачи данных разрешений. Сложности для предприятий начинаются уже на этапе обращения за комплексным экологическим разрешением. Производство должно про себя все очень хорошо понимать: и степень своего воздействия на окружающую среду, и свои стратегические ориентиры, и цели, к которым идешь.

Игорь Щербаков:

— В чем здесь сложность объективности оценки?

Евгения Москалюк:

— Сложность не в объективности оценки, сложность, скорее, в требованиях, которые предъявляются к данным предприятиям. Бизнесу сложно понять, что именно зашивать в заявку на получение комплексного экологического разрешения. Я подчеркну, процедуры административного порядка достаточно просты. Сложность — дать самому себе оценку. Национальное законодательство в области охраны окружающей среды разнопланово, с массой нюансов. Когда ты обосновываешь один из видов своего негативного воздействия, параллельно могут встать вопросы, связанные с нормами водного кодекса. Например: при получении заявки на комплексное экологическое разрешение Архангельского ЦБК ключевым замечанием, которое мы очень долго и сложно отрабатывали, было наличие дисгармонизации водного законодательства и законодательства об охране окружающей среды.

Игорь Щербаков:

— Для АЦБК одним из аспектов получения этих разрешений стала программа повышения экологической эффективности. Что это за программа, сколько она стоила, какова ее эффективность?

Николай Кротов:

— Программа повышения экологической эффективности представляет собой набор наших действий и инвестиций, направленных на повышение экологичности нашего производства. Мы снижаем выбросы парниковых газов. И показатели ее очень четко свидетельствуют о том, что деньги, вложенные в эти мероприятия, приносят конкретный эффект.

Игорь Щербаков:

— Насколько сегодня выгодны ESG-инвестиции для компании с точки зрения экономики?

Николай Кротов:

— Мы занимаемся этим давно, научились вырабатывать комплексные решения, которые помимо экологизации производства точно так же несут и дополнительные мультипликативные экономические эффекты. Например, мы перевели ТЭЦ с мазута на кородревесные отходы. Утилизация отходов, образующихся в процессе производства, позволила удешевить энергию и тепло для нашего комбината. Переход на газ также позволит не только снизить выбросы в атмосферу и образование твердых отходов, но и сделает получаемые гигакалории тепла и киловатты электроэнергии дешевле.

Игорь Щербаков:

— С чем вы связываете рост интереса со стороны инвесторов и компаний к ESG-проектам?

Николай Кротов:

— Последние годы, особенно предыдущие два, ESG-тренд — это такое яркое явление, которое охватывает все более широкий спектр нашей деятельности. Понятно, что экологизация, дополнительные требования по экологичности производства, по замерам углеродного следа в продукции — это требования основных рынков, на которых мы работаем. И внутри Российской Федерации понятно, что сейчас под этот тренд выстраивается государственная политика: принят целый ряд нормативно-правовых актов, регулирующих наше экологическое и социальное поведение. Тренд этот долгоиграющий, потому что и в Парижском соглашении, и в стратегии, которую утверждало правительство Российской Федерации, обозначены 2030–2050 годы. То есть достаточно пролонгированные заложены решения, которые сегодня все без исключения участники бизнеса обязаны принимать. ESG-действия предпринимать лучше комплексно, не выстраивать отдельно экологическую политику, а адаптировать ее в экономическую и в социальные программы, как это реализует наш комбинат.

Игорь Щербаков:

— По данным Reycle.net на деревообрабатывающих предприятиях ежегодно накапливается около 200 млн куб. м биоотходов. При этом используются они потом менее чем в половине случаев. Почему мы не можем использовать 100% этих биоресурсов? Насколько они актуальны сегодня с экологической и экономической точек зрения?

Евгения Москалюк:

— Для целлюлозно-бумажной промышленности, действительно, характерно образование крупнотоннажных видов отходов, и, прежде всего, речь идет о кородревесных отходах и осадки сточных вод. Опять же Архангельский ЦБК давно решил для себя эту проблему. У нас нет образования кородревесных отходов и осадка сточных вод. У нас данные фракции используются в качестве топлива на специальных котлах по выработке энергии.

Николай Кротов:

— Ну и дальше цепочку эту мы продолжаем. Мы понимаем прекрасно, что наша продукция — картон, упаковка — не очень долговечна по своей природе, и, соответственно, нам крайне необходимо, в том числе для снижения углеродного следа, запускать ее во вторичный оборот.

Игорь Щербаков:

— А какой спрос сегодня есть на эту продукцию?

Николай Кротов:

— Рынок есть, и по продукции ЦБК он достаточно комфортный сейчас. Явления, которые мы со всем миром оцениваем как негативные, связанные с пандемией, на самом деле рынок продукции ЦБК достаточно сильно активизировали. Самое главное — это достаточно комфортные горизонты по хорошим рынкам, их мы увидим в ближайшем будушем.

Игорь Щербаков:

— Какие цели стоят перед отраслью? В 2018 году вы приняли стратегию низкоуглеродного развития до 2030 года. На какой стадии находится сегодня проект?

Николай Кротов:

— Две основные наши направляющие — это сокращение выбросов парниковых газов, за чем мы внимательно следим и принимаем комплекс мер, и формирование лесной среды, у нас же возобновляемые ресурсы, с которыми мы работаем. Формирование лесной среды и выполнение мероприятий по лесовосстановлению проводится совместно с нашими дочерними и близкородственными компаниями. Суммарно, с учетом поглощающей способности лесов на тех участках, которые у нас находятся в долгосрочном пользовании, мы планируем выйти на углеродную нейтральность.

Игорь Щербаков:

— Как быстро можно восстановить лесную посадку поле вырубки?

Николай Кротов:

— Если говорить о том, чтобы на месте вырубки возник лес, то это 7–10 лет по биологии лесов. Но это будет немножко другой лес, это будет молодой лес. Для того чтобы на том же месте возник лес с теми же элементами биоразнообразия, с тем же комплексом, совокупностью биотопов, очень близким к изначальному природному составу, то это 50–60 лет. И если говорить о Парижском соглашении, то признание депонирующей способности наших лесов — это одна из ключевых развилок, в том числе для ЦБП. В отличие от металлургов, в отличие от людей, занимающихся производством удобрений, мы работаем с тем ресурсом, который возобновляем. И здесь определенные шаги, инновации и инвестиции мы в это направление вкладываем. Все площади, которые выходят у нас из-под рубки, когда заготавливается древесина, мы все-таки работаем с ее низкотоварной, не самой качественной частью, полностью восстанавливаются сейчас, но хотелось бы это делать качеством выше: с более гарантированным конечным результатом и на более современных технологиях.

Игорь Щербаков:

— А насколько научные исследование, насколько новые технологии могут сократить время восстановления?

Николай Кротов:

— Буквально в 20 км от нас есть Северный (Арктический) федеральный университет со старинной научной школой северного лесоводства. Совместно мы создаем новое подразделение Архангельского ЦБК — лесной селекционный семеноводческий центр. Университет будет заниматься научными исследованиями, направленными на повышение продуктивности будущих лесов, на создание лесов с заданными удобными свойствами. Длина волокна северной целлюлозы — это наше конкурентное преимущество. Отдельное направление, которое мы сейчас реализуем в формате научных исследований, — это использование отходов, образующихся в нашем производстве в качестве сырья для технологического оснащения выращивания. Это и иловые отходы, и возможность формирования из них кассет для высева и т.д.

Игорь Щербаков:

— Если вернуться в лесовосстановление. Каков объем инвестиций в проект, который вы сейчас реализуете, и каких результатов вы ждете?

Николай Кротов:

— Инвестиции мы оцениваем в полмиллиарда рублей. Сейчас мы находимся на этапе выполнения проектных работ. Они будут завершены, мы выйдем на площадку и начнем строить тепличный комплекс по выращиванию 9 млн штук в год молодых деревьев: сосен, елок — мы ориентируемся на хвойные породы.

Экология.Вектор развития

По данным глобального исследования PwC, с 2013 по 2021 год фонды прямых инвестиций пересмотрели значимость и ценность ESG. Если раньше нормы ESG считались специализированным продуктом, то сегодня стали общим принципом деятельности. ESG влияет на финансовые решения и стоимость бизнеса. Инвесторы предъявляют все больше «зеленых» требований к компаниям. Также с 2019 года на 21% выросло количество компаний, которые включают вопросы ESG в повестку совета директоров чаще одного раза в год. По прогнозам экспертов, этот показатель будет и дальше расти.

В прошлом году ООН включила АЦБК в топ-18 ведущих мировых целлюлозно-бумажных компаний с климатическим рейтингом «А». Международные эксперты отметили современные технологии и экологический менеджмент на комбинате.

На одном из главных этапов производства АЦБК установлена картоноделательная машина. Ее модернизировали три года назад. В 2020 году запустили новую выпарную станцию. С точки зрения охраны окружающей среды, ее задача — сжигать газы, которые образуются в технологическом процессе, тем самым снижается объем вредных выбросов. Один из главных этапов экологической программы сегодня — перевод комбината с каменного угля на газ и обновление систем газоочистки, водоохранные мероприятия. Программа повышения экологической эффективности продиктована требованиями законодательства. Она является своего рода приложением к комплексному экологическому разрешению. Программа рассчитана на семь лет. В ходе ее реализации ожидается сокращение водопотребления больше чем на 30% и существенное сокращение сброса в водный объект.

На комбинате следят за сбросами сточных вод. В цехе утилизации осадка установлено десять специальных декантеров. Пять из них очищают сточные воды производства. Другая часть обезвоживает ил, который образуется на очистных сооружениях. Топливную смесь сжигают в специальном котле высокого давления на собственной тепловой электростанции. Замена биомассой ископаемого топлива позволила комбинату сократить выбросы больше чем на 35% к базовому году и на сегодняшний день доля использования биомассы в топливном балансе составляет больше 45%.

Всего на экологические инициативы АЦБК планирует потратить более 18 млрд руб. до 2030 года, и, несмотря на сложную экономическую ситуацию, готов полностью выполнить программу повышения экологической эффективности.